Нейробиолог Василий Ключарев, исследователь Базельского университета, провел эксперимент, показывающий влияние нейротрансмиттеров на способность человека соглашаться с большинством. Ученый рассказал об эволюционном значении конформизма, проблеме осознанности и о том, как антидепрессанты могут сделать нас послушнее.
— В чем цель вашего исследования?
— Я занимаюсь нейроэкономикой — изучаю влияние процессов, происходящих в мозге, на принятие решений. И мой эксперимент был посвящен нейробиологии конформизма: тому, какие процессы в мозге заставляют человека принять точку зрения группы.
Мы долго раздумывали, в какую ситуацию поставить наших участников, тем более, что мы должны были повторить эксперимент много раз, чтобы зафиксировать мозговую активность. В этом ограниченность наших методик — мы не можем зарегистрировать изменения только один раз, нам нужно десятки раз повторить опыт, чтобы «вытащить» сигналы активности мозга. А значит, надо много раз подряд помещать человека в такую ситуацию, где его мнение будет отличаться от мнения окружающих.
В итоге мы решили, что попросим участников оценивать привлекательность других людей. Это интересная тема — ведь представления о красоте эволюционируют и у разных людей различаются, несмотря на доминирующую концепцию современной психологии о том, что красота обусловлена биологически, что все расы имеют одно и то же врожденное представление о ее канонах. Мы решили воспользоваться этими особенностями восприятия — потому что привлекательность других людей сильно на нас влияет и это хороший канал для манипуляции.
У нас был очень простой эксперимент: участник видит женское лицо, и должен определить его привлекательность по некой шкале. При этом его мозг сканируется с помощью МРТ. Сначала участник выставляет свою оценку, а потом видит оценку, якобы поставленную группой. И возникает конфликт между этими двумя оценками: «Я считаю, что женщина не очень красивая, а ребята считают, что она чертовски красивая. Что же делать?» Нас интересует, что в этот момент происходит в его голове — поменяет ли человек свое мнение, не поменяет, можно ли предсказать, какие реакции это вызовет в мозге.
— А потом вы задавали этот же вопрос повторно?
— Результаты показали, что если респондент узнал, что группа выражает более положительное мнение, спустя час он обычно меняет свою оценку на более высокую. Если группа считает, что женщина менее красива, чем ее оценивает испытуемый, он тоже меняет мнение в сторону взглядов группы. Более того, мы повторили это исследование через месяц — и «внушенное» мнение оставалось. А если взгляд участника изначально совпадал с оценкой группы, его мнение потом практически не менялось.
— И какие процессы в мозге вызывали такое изменение?
— Мы увидели, что когда человек понимает, что он непохож на других, центр распознавания ошибок в его мозге активируется, а центр удовольствия деактивируется. Более того, чем сильнее это происходит, тем больше вероятность, что человек изменит мнение. Такова наша базовая гипотеза. Кроме того, у нас был специальный метод, позволявший измерить уровень активности мозга участников еще до того, как мы начинали задавать им вопросы, и, как оказалось, по показателям мозговой активности уже тогда можно было спрогнозировать, поддастся человек влиянию группы или нет. Люди, которые проявили себя более конформными в ходе эксперимента, приходили с уже активированными зонами в голове.
«Допустим, вы пришли в любимое кафе и заказали свой любимый кофе. Если он такой, как вы ожидали, ваш мозг не отреагирует вообще. А если вдруг кофе ужасный или невероятно вкусный, уровень допамина заметно подскочит»
Попробовали мы провести и эксперимент с магнитным облучением. Для этого существует специальный прибор — он представляет собой катушку с проводами, по которым быстро прогоняется ток, и в итоге получается узконаправленный пучок магнитного поля, который и направляют в мозг. С помощью определенной последовательности импульсов можно деактивировать ту или иную зону — достаточно облучать ее 40 секунд, и в течение часа мозг будет работать во внештатном режиме. Так вот, когда мы подавляем эту область, частота изменения мнений по сравнению с контрольной группой снижается на 40%. И мы считаем, что работа этих зон мозга связана с допамином. Допамин вовлечен в процесс обучения, ожидания вознаграждения — это уже было доказано в экспериментах других ученых.
— Кнопка счастья?
— Да, был такой эксперимент: кнопка, которая соединена с электродами, напрямую стимулирующими области мозга, связанные с выделением допамина. Мышь, подключенная к кнопке счастья, стимулирует себя бесконечно, пока не отключат аппарат — не ест, не пьет и не спит.
— Но более поздние эксперименты вроде бы подтвердили, что существа, подключенные к «кнопке счастья» не испытывали собственно удовлетворения — лишь навязчивое чувство ожидания награды.
— Если идти до конца, до самых современных представлений о допамине, этот нейротрансмиттер связывают с ожиданиями в целом. И наша концепция базируется как раз на этой идее. Вы ожидаете, что ваше мнение сходно с мнением группы, и для вас это является вознаграждением. Но если вы вдруг узнаете, что вы отличаетесь от остальных, допамин сигнализирует вам: стоп, что-то пошло не так, давай-ка изменим стратегию. Нон-конформизм — это катастрофа для нашего мозга. А вообще, допамин кодирует любую ошибку ожидания — и в плюс, и в минус. Допустим, вы пришли в любимое кафе и заказали свой любимый кофе. Если он такой, как вы ожидали, ваш мозг не отреагирует вообще. А если вдруг кофе ужасный или, наоборот, невероятно вкусный, уровень допамина заметно подскочит. В нашем проекте мы фокусировались на двух областях, где много допамина. Один из них — некий центр ошибок — сигнализирует вам, когда мозг ощущает, что вы что-то не так делаете. А есть центр удовольствия, он сигналит, когда все хорошо.
— В своем исследовании вы основывались на опыте предшественников?
— Мы брали пример с классического эксперимента Аша. Он очень простой — участникам предлагают сравнить несколько линий и найти две одинаковые. Собственно, правильный ответ очевиден. Но вас помещают в комнату, где перед вами шесть человек — «подсадные утки» — называют одинаковыми совершенно другие линии. Конечно, это шок: человек прекрасно видит ошибку, но три четверти испытуемых хотя бы раз согласились с мнением большинства и дали неправильный ответ.
Есть и другой пример — ученые изучали отношение к экологии. Они обнаружили, что ни доходы, ни уровень образования на это не влияют: единственный показатель, предсказывающий, насколько ответственно люди будут относиться к сбережению энергии — это поведение их соседей. Но когда самих людей спрашивали, зачем они это делают — они приводили любые причины, кроме этой.
Другое исследование было сделано в Голландии. Ученые прилепили стикеры к велосипедам на парковке и подсчитывали, как часто люди выкидывают стикеры прямо на улицу или относят в мусорную корзину. Эксперимент проигрывался в двух ситуациях. В одной на чистом заборе была надпись: «Запрещено раскрашивать стены». Во второй стена уже была раскрашена экспериментаторами.
— И людей тем самым нарочно провоцировали быть безалаберными?
— Да. Соответственно, результат оказался налицо. Во втором случае, люди мусорили в два раза чаще только потому, что видели, как другие люди тоже не соблюдают норму. Или, например, у меня есть хорошие фотографии, которые я недавно сделал в Венеции. Там два ресторана находились рядом — один был полностью забит, а второй — абсолютно пустой. Я стоял и думал: куда я пойду? Понятно, что не в пустой.
— А в чем смысл этого механизма с точки зрения выживания?
— Есть такое понятие — «гений толпы». Английский психолог Фрэнсис Гальтон решил сделать небольшой эксперимент: пошел на фестиваль фермеров и попросил собравшихся определить вес быка на глаз. И коллективное решение толпы фермеров оказалось правильнее оценки, сделанной экспертами. Кумулятивное мнение большого количества людей оказывается правильным, если набор людей случаен и у них нет общих систематических предубеждений. Да и с точки зрения эволюции мнение большинства лучше, чем индивидуальное мнение. Когда вид насчитывает много особей, каждая пытается проявить свою стратегию — и любая попытка вознаграждается или наказывается в ходе естественного отбора. Так что большинство усваивает одну и ту же стратегию, только если она лучше других.
— Получается, что нон-конформисты —это экспериментальное поле эволюции?
— Да, потому что старые стратегии работают только в стабильной среде. Даже если обратиться к истории — в те же девяностые решения большинства не приносили никакой пользы, потому что ситуация резко поменялась. И, поскольку правильная в целом тенденция обращать внимание на мнение большинства не адаптируется к изменению условий, определенное разнообразие мнений нужно человечеству. Кто-то должен искать новые пути.
— А есть способ биологически повлиять на выработку допамина? Если, допустим, какой-то оруэлловский персонаж захочет воспитать послушное поколение?
— Вчера у меня была беседа с Павлом Лобковым. И он спросил меня: поскольку многие люди принимают антидепрессанты, а они увеличивают выработку допамина, не значит ли это, что нас уже делают более конформными? Это интересная идея. Может быть, это дает какие-то возможности для манипуляций. Можно пользоваться этим природным механизмом в конкретных ситуациях: например, показывать информацию в контексте, увеличивающем уровень допамина. Но вряд ли можно просто поймать нужного человека и вколоть ему дозу нейромедиатора, а потом заставить принять правильное решение.
Тем более, что к любой гипотезе стоит относиться аккуратно — в том числе, и к нашей. Пока она работает, но, возможно, еще будут уточнения и интерпретации. К тому же, допамин включен во многие процессы в организме, и изменение его уровня может отражаться на чем угодно — а это большой риск.
— Есть стереотипная точка зрения, что чем интеллектуальнее и образованнее человек, тем менее он склонен к «стадному инстинкту».
— Закономерности между уровнем IQ и конформизмом никто пока не изучал. Но ко мне на исследование пришла одна умная девушка и в процессе догадалась: «Ага, вы пытаетесь управлять моим мнением». Я исключил ее результат из исследования — но посмотрел ее данные и оказалось, что она меняла свое мнение не меньше других. Нейроэкономика дает странные примеры диссонанса между сознанием и поведением: даже если вы понимаете, что вами пытаются манипулировать, вы неосознанно подчиняетесь.
Тем более, что когда мы считаем, что мы себя полностью контролируем, мы не отдаем себе отчет в том, что за нас принимает решение окружение. Было и такое исследование: участнику предлагали выбрать одну фотографию из двух, а потом экспериментатор незаментно подменял выбранную карточку другой. И просил человека объяснить выбор. Только 26% участников вообще замечали, что фотографию подменили. Остальные начинали оправдывать выбор, который на самом деле сделали не они — «мне нравятся такие девушки», «она похожа на мою сестру» и так далее.
— Вы будете отдельно изучать людей, склонных к нон-конформизму?
— Мы думаем над этим — собрать в полярные группы конформистов и нон-конформистов. И вообще, хотелось бы перепроверить результаты нашего эксперимента в реальных условиях. А то мы все-таки людей в трубу кладем и задаем им странные вопросы — согласитесь, не самая естественная ситуация.
— На ваш взгляд, как мы все-таки принимаем решения — сознательно или импульсивно ?
— Честно говоря, я скептик. Мне кажется, что сознание в основном отвечает за гармоничное восприятие мира — пытается успокоить, ищет убедительные мотивы для наших неосознанных действий. Но многие наши «сознательные» решения — это иллюзия, а что происходит на самом деле, никто не знает.
Источник
Решить которую в уме под силу лишь 2% всего населения. Была опубликована журналом Life International 17 декабря 1962 года. Попробуйте, возможно вы и есть те 2%...
