понедельник, 28 августа 2017 г.

Как изменились воровские понятия за 50 лет

Понятие "вор в законе" появилось в 30 годах. Эти люди были неформальными руководителями преступного мира.

Они являлись своеобразными третейскими судьями в криминальной среде. Хранили воровскую кассу взаимопомощи - так называемый общак. В ту пору жесткие воровские законы накладывали на воров-законников серьезные ограничения. Криминальные лидеры должны были не вступать в какие-либо отношения с государством, не жениться, не работать, но иметь при этом богатый лагерный опыт. Таких людей описывали Александр Солженицын и Варлам Шаламов.
Русская тюрьма жила и все еще живет по их закону. Возможно, самому справедливому из бытовавших в человеческом обществе. В тюрьме не принято все то же самое, что и на свободе среди нормальных людей. Разница лишь в том, что на свободе недостойный поступок кому-то может сойти с рук, а в тюрьме он никогда не останется безнаказанным. Тюремная жизнь сурова, но справедливости в ней больше: каждый получит то, что заслужил.
На протяжении всей истории Советская власть боролась с Воровской идеей и всячески преследовала ее приверженцев. Воров компактно содержали в спецзонах для особо опасных рецидивистов и массу арестантов от их влияния всячески ограждали. Даже те, кто часто и много сидел, могли за всю жизнь не увидеть ни одного вора в законе.
В советское время воры в законе были сугубо тюремным явлением и вся жизнь их протекала там. Строго говоря, вор в законе сидел в тюрьме потому, что это был его дом. Отсидеть к середине 80-х годов без выхода по 30 и более лет среди Воров считалось нормой. Пример тому – Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант), Василий Бузулуцкий, Александр Кочев (Васька Корж), Анатолий Донцов (Донец), Виктор Сидоренко (Кукла), Зураб Цинцадзе (Зури) и другие. Пребывание вора в законе на свободе, практически, не имело для него смысла и даже считалось серьезным проступком, отклонением от норм поведения. Не имея ни семьи, ни дома, вор в законе на свободе был обречен вести кочевой образ жизни, скитаться, бродяжничать. Если вор в законе подолгу задерживался на одном месте, его могли заподозрить в связи с милицией.
В преступном мире власть воров в законе не ограничена ничем, однако уклад их собственной жизни полон ограничений. Все самые строгие нормы поведения Воров проистекали из одного главного принципа – несотрудничества с властью. Вору были запрещены любые контакты с властью как на свободе, так и в заключении. Поскольку в СССР все принадлежало государству, вор не имел права работать, служить, состоять в общественных организациях. Запрет распространялся даже на чтение газет или «боление» за национальную сборную. Исходя из того же, вор не мог иметь ничего легального: семьи, собственности, места жительства. Также вору было запрещено признавать свою вину, давать показания или выступать свидетелем в суде. Перманентный протест по отношению к власти всегда был краеугольным камнем Воровской идеологии. В стране, где общество до сих пор ментально поделено на тех, кто сидит, и тех, кто сажает, примерно поровну, авторитет у армии зэков могли завоевать только те, кто противился власти.
Сами воры в законе себя таким выражением не называют. Как говорил легендарный вор в законе всесоюзного значения Виктор Максимов (Малина) : «Вор есть вор, а не в законе. Вор не может быть в законе, честный, правильный вор»
Все бесчисленные «нельзя» предписывались ворам в законе ради всего одного «можно» - решать человеческую судьбу. Главная функция вора - беспристрастное разрешение любых конфликтов. В принятии решений вор самостоятелен и за правильность каждого несет личную ответственность. Никто не вправе указывать вору в законе, как поступить. Решение его не подлежит обсуждению, его не может отменить даже другой Вор.
Чтобы заслужить право вершить над людьми суд, Вор с детства должен был не запятнать себя ни малейшим бесчестьем: ложью, подлостью, трусостью, предательством или неверностью данному слову. Вор не имеет права пройти мимо чужой беды и несправедливости, даже если это угрожает его жизни. Готовность принести себя в жертву ради торжества справедливости и блага других, окутала воров ореолом мучеников.
Грузии, начиная с 50-х годов, Воровская идея стала красивой сказкой для тех, кто не хотел работать. Исходя из этого, прерогативой №1 стал «общак».
Если в России «общак» был сугубо внутренним уголовным понятием, то в Грузии Воры обложили данью всех, кто зарабатывал нечестно или утаивал доходы от государства. После того, как грузинские Воры не погнушались обирать даже рыночных торговцев, в России их презрительно прозвали «лаврушниками».
Если в России Вор мог разбирать только конфликты между преступниками, не преследуя личного корыстного интереса, то в Грузии существенным источником дохода Воров стал арбитраж дельцов подпольного рынка. Чем плотнее становилась эта связь, тем более истончалась грань между теми и другими. Со временем, Воры стали не гнушаться коммерции, а коммерсанты, изрядно пополнявшие «общак», были вправе сказать, что делают для Воровского гораздо больше, чем любой преступник.
После того, как в Грузии, раньше, чем где бы то ни было, расцвела теневая экономика, доходы от нее широкой рекой потекли в местную воровскую казну. Когда вокруг все стали обогащаться, грузинским Ворам стало стыдно быть бедными, поэтому они перестали придавать значение тому, откуда к ним приходят деньги. Соблюдение классических Воровских законов в такой атмосфере становилось все более обременительным. То, что в России считалось у Воров неприемлемым, в Грузии становилось нормой. Сначала, при наличии постоянного дохода, отпала необходимость лично совершать преступления. С ней исчезла причина садиться в тюрьму. Воры поселились в своих домах, обзавелись семьями и богатством.
Вскоре Воровская корона, гарантировавшая материальное благополучие, стала объектом наследования от отца к сыну и даже предметом купли-продажи. На смену одиночкам-бессребреникам пришли не судимые Воры, повязанные родственными узами и совместным доходом. Есть ряд примеров, когда честно отсидевшие в России грузины, вернувшись на родину, добровольно складывали с себя полномочия, не желая иметь с Ворами новой формации ничего общего.
Еще одним атрибутом элитарности грузинских Воров стал опий. Не трудно догадаться, с чьей высокой подачи, в 70-х годах готовые к употреблению ампулы с гидрохлоридом морфина в избытке появились в тюрьмах и зонах Грузии. Начиная с поколения 50-х годов и вплоть до нашего времени почти все грузинские Воры наркозависимы. Мало кому из них на этом пути удалось не потерять себя.
Ситуация поменялась в начале 70-х годов, когда до Воров впервые снизошел КГБ. Сотрудники КГБ конфиденциально встречались с наиболее видными Ворами того времени с целью их вербовки. Воры, тайно согласившиеся сотрудничать с КГБ, не переходили на другую сторону баррикад, а продолжали именоваться Ворами. После того, как, фактически, опекаемые властью суки, присвоили себе имя Вора, участь несговорчивых стариков была предрешена. В 1985 году на зоне был зверски убит живая икона Воровского мира Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант). Перед смертью он сказал: « Братва должна понять, что нам грозит разложение. Нас хотят натравить друг на друга. Наша позиция пришлась не по вкусу политическим»
В 90-е годы воровская идея изчезла. Воры массово стали лезть в бизнес. В этом своем стремлении они нашли противников в лице не только бандитских группировок, но и своих собратьев. Многие места заключения оставались без помощи, общак стал собираться исключительно как средство обогащения. Между ворами постоянно идет борьба. А иногда - и война. Первая война была в 90-е годы межды кланом Аслана Усояна (Дед Хасан) и Рудольфа Оганова (Рудик Бакинский), в результате которой сторонники последнего были уничтожены. Сейчас война идет между «дедовскими» из клана Аслана Усояна (Дед Хасан) и «синими» из клана Тариэла Ониани и Мераба Джангвеладзе. Как рассказывают бывшие криминальные лидеры, в первом клане состоят воры у которых темное происхождение, которые занимаются личным обогащением, ни в грош не ставят сами воровские понятия. Именно в этом клане есть воры в законе служившие в армии, состоявшие в политических партиях, не судимые, бывшие спортсмены и бизнесмены. Во втором клане состоят матерые преступники, не раз отсидевшие, не нажившие огромных состояний и придерживающиеся старых воровских традиций. В качестве заключения стоит вспомнить стихи Ивана Банникова: На молодёжь гляжу с тоской: Понятия меняются. И даже титул воровской порою попирается. И, чтоб закончить разговор,сказать хочу опять я: Того зовут "в законе вор",кто не предал понятия.

Комментариев нет:

Отправить комментарий